От семантики языка к семантике культуры

Подход к культуре авторов данного раздела основывается на определенных принципах, которые целесообразно предварительно обсудить.

Первый принцип состоит в том, что в составе культуры и ее различных модусов фиксируются различные формы от предметного бытия культуры, которое репрезентировано в произведениях и ценностях культуры, до языка.

Разумеется, интерпретация этих вторичных форм осуществляется в языке и с помощью языка, прежде всего в естественном языке и в языке, анализирующем естественный язык, а именно на языке лингвистики.

Лингвистика уже давно предоставляла человеку средства, которые позволяли ему выявлять дискретные начала, определять взаимосвязи между этими началами, рассматривать тот духовно-идеальный мир, который складывается благодаря творчеству культуры.

Можно напомнить, что в античной мысли модель буквы алфавита («стохейон») послужила первичной моделью дискретных начал бытия атомов и что фиксация лингвистами сферы значения и смысла явилась моделью, положенной в основание исследования объективно-духовных форм человеческого творчества.

Конечно, существовали и существуют до сих пор громадные различия в понимании этой объективно-духовной действительности, в трактовке ее статуса и взаимосвязи с психологией человека. Но одно несомненно: именно изучение лингвистических феноменов стало истоком выявления этой объективно-духовной (или эйдетической, как сказали бы в Античности) действительности.

Однако необходимо подчеркнуть, что исследование модусов культуры не может быть ориентировано исключительно на материал, к которому «прикреплена» творческая деятельность и в котором она воплощается.

Критика «материальной эстетики», развернутая М.М. Бахтиным в его работе «Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве» (1924), в этом разделе считается основополагающей и подчеркивает смысловое единство культуры. Это единство смыслопорождения культуры и составляет второй принцип авторов данного раздела.

Средоточием данного раздела являются различные модели культуры, которые строились и выдвигались по образцу лингвистических моделей языка. Лингвистические и лингвофилософские модели языка развивались от своих классических форм к неклассическим.

Таким «метаязыком», служившим средством описания иных естественных языков, была латинская грамматика, которая позволила не только осмыслить грамматическую структуру других языков, но и сформировать первые, пусть и не очень точные, представления о «грамматике культуры».

Этот классический период завершился, когда была понята ограниченность такого дистанцирующего подхода, когда язык был понят как действующая сила, как «энергейа», а не просто как пластический материал, воплощающий в себе мысль.

Неклассический период в истории лингвистики и лингвистической философии привел к формированию «лингвистической теории относительности», к построению специфических онтологий языка.

Онтология языка коренится в семантических различиях языков. Поворот от классических моделей культуры к неклассическим связан с движением и логики и лингвистики от синтаксиса к семантике, от «грамматики культуры» к семантике культуры. Этот поворот неоднократно и в разных своих аспектах обсуждается в главах данного раздела.

Исследования в области семантики языка привели к поискам семантических «примитивов» (или универсалий, или концептов) различных языков. От проблем типологии различных языков исследователи перешли к осмыслению фундаментальных смысловых структур языка и, соответственно, всей культуры.

Этот переход связан с работами целого ряда лингвистов назовем лишь имена А. Вежбицкой, Ю.С. Степанова, Н.Д. Арутюновой. Конечно, у многих остаются сомнения в том, можно ли с помощью лингвистики и лингвистической философии выявить фундаментальные структуры языка, а тем более всей культуры. Более того, возрождаются идеи непереводимости языков и их несравнимости.

На базе лингвистического релятивизма вновь возникает культурный релятивизм. Одним из решающих принципов, объединяющих авторов данного раздела, является убеждение в том, что смысловое поле культуры задано смыслами языка и что это смысловое поле многообразно и взаимопереводимо.

Причем развитие культуры представляет собой постоянное увеличение разнообразия этих смыслов ведь творчество культуры и есть многообразие актов смыслопорождения. Однако осмысление смыслопорождающих механизмов и актов смыслопорождения осуществлялось в рамках общепринятой парадигмы или парадигмы, считавшейся общепризнанной.

Так, в начале нашей эры в качестве образца осмысления иных («варварских») языков и речевой практики иных культур использовался латинский язык: его грамматика явилась исходной парадигмой построения грамматик иных языков.

Естественно, что исследование языка далеко ушло от эпохи первых грамматистов. В ХХ в. общепризнанным стало различение языка и речи, парадигмы и синтагмы, семемы и фонемы и т. д. В данном разделе наиболее фундаментальные различения современной лингвистики, конечно, являются исходными.

Существенны и изменения, произошедшие в современной поэтике, которая перешла к изучению дискурсов различного рода, к анализу языковых актов, к построению нарративных моделей не просто языка, но и культуры, не ограничиваясь лишь словесным искусством.

Иными словами, методы и понятия современной лингвистики и лингвистической философии включают в себя изучение взаимных функций действующих лиц («акторов») не только мифа и сказки, но и театральных пьес и телепостановок, их интриг, сюжетов и др.

Сам объект их существенно расширился: он включает в себя исследование структуры различных произведений культуры. Эта структура трактуется не просто как статуарная, замкнутая в нее включен зритель, но не как реципиент, а как активное действующее лицо, как «актор», без которого уже немыслимо существование, функционирование и развитие произведений культуры.

Есть еще один принцип, из которого исходят авторы данного раздела. Он не сформулирован: он неявен и составляет скрытый фон обсуждения лингвистических моделей культуры. Этот принцип состоит в том, что мы исходим из осмысленности языковых выражений и культурных объективаций.

Такое неявное допущение образует определенную рамку нашего исследования, его систему отсчета и вместе с тем указывает и на определенные границы данного подхода. Не секрет, что в культуре ХХ в. возник ряд направлений, которые делают акцент на абсурдности не просто нашего существования, но и обращаются к абсурду в культурном творчестве.

Напомним хотя бы об абсурдистской поэзии, абсурдистском театре, абсурдистском кино и др. Иными словами, в современной культуре существует целый сегмент, который положил в качестве своего средоточия бессмысленность языковых выражений, сцен, событий, сюжетов.

Сама эта бессмысленность может быть различного рода и коренится в многоярусности и многоликости языковых и культурных выражений: в семантической бессмысленности при синтаксической правильности организации предложений, в словах, не имеющих ни референта, ни смысла, в различных нарушениях речевой коммуникации между людьми и т. д.

Заслуга абсурдистской поэтики как раз и состоит в том, что она указывает на определенные границы лингвистических моделей, фиксирует контрфакты для этих моделей и реальные и виртуальные аномалии, скрытые в языке. Обсуждение такой поэтики и ее норм задача будущих исследований.